Марков Станислав Аркадьевич Родился 12 марта 1973 г. в Ленинграде. Потом я рос. Пошёл в школу. Закончил 10 классов. Поступил в институт, успешно защитил диплом по специальности "Многоцелевые колёсно-гусеничные машины" в СПбГТУ. Участвовал в нескольких музыкальных проектах. Один из коллективов известных композиторов назывался "Фоксы". Следующий проект известных музыкантов назывался Sh.R.M.Sound, в котором участвовали Алексей Шпынёв и Александр Рогазанов. Играли свободную музыку. Певца там не было. Не нужен он там был. Затем, ввиду некоторых обстоятельств, стал участником группы "Military Jane", которая затем переименовалась в "Пилот". Люблю мотоциклы. Занимался профессионально мотокроссом. Также я ещё участвую в работе клуба "Полигон". Поэтому я ненавижу всю музыку.

 

На бас-гитаре меня учили играть большей частью гитаристы. Потом я встретился с Игорем Тихомировым, он дал мне очень много уроков. Он приходил на репетиции в «Полигон», потом, после репетиции, он садился и что-то показывал, что-то объяснял. Он же посадил меня на Маркуса Миллера. Большинство музыкантов предпочитают Пасториуса, но я к нему достаточно спокойно отношусь. У меня есть его записи – с «Weather Report», но это немного не мое. А Маркус Миллер – точно для меня. Рос на том, что услышал у хороших музыкантов – где-то что-то использовал, где-то что-то сыграл по-своему, дома поработал с разученными кусками. Есть две школы – видео и аудио, на них я и живу. Но они большей частью дают технику, мелодические же ходы нужно слушать в живой музыке – и в роке, и в советской эстраде, где угодно.
Я родился 12 марта 1973 года в Ленинграде. Садик не посещал, окончил среднюю школу – 10 классов, поступил в институт – Политехнический, отделение колесно-гусеничных машин.
Где-то в начале институтской деятельности, на «картошке», мы с однокурсниками перезнакомились, поиграли на гитаре и создали первую группу. Первую, в которой я играл. Это был 1990 год.
До этого я музицировал, как и все, по подворотням. Последние годы перед институтом я активно занимался мотокроссом, потом получил травму, долго лечил руку, а в институте это дело уже забросил, хотя и любил. Но поступление в институт оказалось для меня делом более важным, и я с этим увлечением покончил.
Репетировали мы дома, играли свои песни – кто что написал, тот и приносил на репетицию. В целом это был в чистом виде дворовый рок. Никто толком ничего не умел, кто-то в детстве ходил в музыкальную школу, кто-то нет, я детстве дома занимался аккордеоном – на дому, с репетитором. Получил таким образом самое примитивное музыкальное образование.
Прорепетировали мы около года. Один из участников группы жил в Парголово – у его родителей был собственный дом. Вот в этом доме мы по выходным и собирались, мучили родителей, подключались к каким-то старым магнитофонам, к чему только было возможно. Играли тоже на самых примитивных инструментах – денег не было, на что их хватало, на том и играли. Современные инструменты от этого совсем далеко. Гитары «Урал», или выпиленные из доски, единственное, что покупали, - примочки.
Мне пришлось взять бас-гитару, потому что на гитарах умели и хотели играть все. Так получилось, что кому-то нужно было осваивать барабаны, а кому-то – бас. У меня была электрическая гитара, на которой очень хорошо звучали низкие ноты. Так я и стал бас-гитаристом. Потом с шестиструнного эрзац-баса перешел на нормальную гитару бас-гитару – в смысле утолщения струн, но пока что не в смысле качества звука.
Мы просуществовали примерно год., и деятельность группы плавно свернулась. У нас не было ни целей, ни задач, мы просто тренькали непонятно для чего и для кого. Лидер группы вылетел из института и сразу же ушел в армию – на этом все закончилось окончательно и бесповоротно.
Мы остались вдвоем с гитаристом, и нам хотелось продолжать играть. Парнишка, который пытался играть на барабанах – жалком подобии установки – пионерский барабан, тарелка за девять рублей, коробки, стулья – его тоже выгнали из института и забрали в армию. На его отвальной я познакомился с Пашей Калиновым – мы втроем решили создать новую группу. Паша уже участвовал в разных проектах, у него был опыт. Он тоже был бас-гитаристом.
Паша был активный автор песен, все время предлагал свой материал, мы репетировали и однажды решили подать гитарную примочку. Я жил, да и живу, на академической, а там, на Гражданском проспекте в доме 15, был музыкальный магазин – один из первых комиссионных, где можно было продать инструмент, купить другой, подержанный. Примочку нашу туда сдавать не имело смысла – за нее дали бы копейки, мы, как и многие, повесили объявление на стене – их там была масса – о том, что продается вещь. Групп и музыкантов молодых в городе было море, поэтому там все покупали.
Откликнулся на это объявление живущий в соседнем доме Лешка Глухов. Я пришел к нему домой, и он оказался отличным гитаристом, долго изучал нашу примочку, играл, я был потрясен его техникой – я впервые в жизни встретился с гитаристом, который умел так играть. Я попросил его позаниматься с нами, помочь в плане развития. Пришли мы к Лехе с нашим гитаристом, он стал нам что-то объяснять, разговоры пошли, пробы.
Сам он был из Екатеринбурга, приехал в Питер с целью сделать свою группу. И он взял нас, как молодых музыкантов, с тем, чтобы лепить из нас то, что ему было нужно. Взял, то есть, готовую группу. Мы согласились – образовалась новая группа, но из всех, кого мы в группу пробовали, остался, в результате, один я. Нашли барабанщика и работали втроем. Коллектив последние несколько лет назывался «Фоксы» - играли типичный русский рок, у нас были уже конкретные задачи, мы всеми силами стремились наверх – концерты, записи, съемки на питерском ТВ. Сделали одну пластинку, которая в результате никуда не ушла. Ездили на гастроли – недорогие, но, все таки, это было уже событием. Очень нас любили «сорокаманы», сообщество, клубившееся вокруг газеты «Сорока». Фестивали устраивали, концерты.
Потом этот коллектив развалился. Леха пристрастился к алкоголю, у нас начались простои, играли мы от запоя до запоя. К тому же я заканчивал институт, нужно было заниматься. Отношения становились все более натянутыми, и в какой-то момент все закончилось. К тому же изчез наш барабанщик.
Мы очень с ним дружили – вообще мы всей группой дружили. А парнишка наш, Сергей Максимов, - он что-то набедокурил в городе, кому-то что-то задолжал – сбежал из дома, жил два месяца у меня на даче, потом вернулся в город, мы снова порепетировали, и в один прекрасный момент он исчез.
Мы поехали в Волохов по приглашению нашего приятеля из Мьюзик-холла., который тоже там должен был выступать. Мы приехали, а оказалось, что там работают только «фанерные» артисты. Смотрим – на сцене три колонки и все. Ни пульта, ни барабанов, о комбиках и говорить нечего. Вообще ничего нет. Три колонки и два микрофона. В результате мы, чтобы не уезжать совсем уже не солоно хлебавши, мы выступили вместе с нашим товарищем из Мьюзик-холла – изображали «фанерных» музыкантов, пока он пел. Когда мы вернулись в город, простились на вокзале, и больше мы нашего барабанщика не видели. Он просто исчез и до сих пор я не знаю, что с ним и где он. Может быть, окончательно разочаровался в музыке. Он и дома не появлялся, по телефону его было не найти – просто исчез и все. Хотя, по слухам, вроде он жив, но ни с кем на связь не выходит.
Успел я поработать еще в двух коллективах – одна группа называлась «Sh.R.M.Sound» - аббревиатура первых букв наших фамилий – Шпынев, Рагозанов и Марков. Проект был достаточно странный – свободная музыка. Гитара, бас, барабаны – инструментальная группа. Леша был автором каких-то музыкальных ходов, и мы играли полный авангард. Вещи были заучены, но случалось все, как импровизация. Второй проект – альтернативный – но мы, в силу нашей альтернативы так и не дали ни одного концерта.
Когда-то, еще в ранний период своей музыкальной деятельности Паша Калинов был знаком с барабанщиком Андреем Пархоменко, который, в свою очередь, был знаком с Игорем Тихомировым. И однажды Игорь предложил Паше поработать в его клубе. В 1995 году он активно занимался клубной деятельностью, но ему не хотелось брать на себя функцию арт-директора, и он предложил это Паше.
Паша начал работать в «Полигоне» и, поскольку он был директором группы «Фоксы», он стал меня приглашать в этот клуб, в конце концов, я тоже стал там работать, так как неплохо разбирался в электричестве, знал, как припаять проводки и куда их надо припаять.
В «Полигоне» постоянно играли «Military Jane», с Чертом мы были уже давным-давно реально знакомы – группа «Military Jane» считалась вообще «плигоновской», поскольку клуб специализировался на такого рода музыке. Я же все время сидел на всех репетициях, концертах, поскольку оказалось, что я не только в проводах понимаю, но и в звуке – стал там звукорежиссером. Стал ездить с группами на разные выездные мероприятия. А поскольку я , все-таки, бас-гитарист, меня стали приглашать в «Military Jane» поиграть. Их бас-гитарист Виталик был очень свободным человеком – мог уехать отдыхать в день концерта. Тогда звали меня – в срочном порядке. Я разучил несколько песен и работал в группе довольно часто.
Потом Виталик уехал жить в Ирландию, и я занял место постоянного бас-гитариста в «Military Jane». А потом группа плавно переросла в «Пилот». В «Military Jane» я застал, как член группы, последние полгода.
Если говорить о «Джоконде», как о последнем нашем альбоме, - все песни были записаны в 1996-1997 годах. Все делалось как живой материал, игрались на живых инструментах. Аранжировки происходили как обычно – Илья приносил заготовку песни или гитарный рифф, мы все садились и думали, как песню довести до окончательного варианта. Сделали весь альбом в нашем составе – четыре музыканта. Весь материал уже играли на концертах вживую.
Песни накапливались, и записать их все не представлялось возможным. Альбом «Война» задумывался как сольный альбом Ильи, как сессионный альбом. Он принес песни, записанные на кассете под одну гитару. Я посидел пару дней, что-то придумал – пришли на студию, записали барабаны, басы, пошли гитары и сверху Илья начал сам что-то делать. У нас была общая касса – она и сейчас есть, мы откладываем деньги на тот случай, если вдруг понадобится что-то купить, да мало ли что случается.
Илья взял около ста долларов и за эти деньги обернулся со студией – помогли друзья. Альбом был записан. Мы послушали его – сначала думали, что получится что-то такое – тяп-ляп, что-то не соответствующее концепции группы. К тому времени у нас уже появился Валера – директор. В Питере мы еще не были слишком раскручены, про Москву даже не слышали, и она нас, соответственно, не слушала тоже. Мы решили, что пусть «Война» будет первым альбомом «Пилота». Решили его выпустить. А как выпустить? Никакие фирмы нам ничего не предлагали. И выпустили мы его за свои деньги. У Валеры было что-то отложено, у меня что-то было отложено – и мы выпустили первую партию. Заказали полиграфию. Илья с дизайнером сделали обложку и выпустили тысячу кассет. Очень быстро ее продали, нами заинтересовались.«Караван» сделал еще один тираж – он тоже ушел. Потом появилась на горизонте и «Бомба-Питер». С этого альбома мы и начали с ней сотрудничать.
Песни «Джоконды» были готовы. У нас менялись барабанщики, происходили какие-то события, запись этих песен все откладывалась. В результате Илья с Максом сели за компьютер и забили все барабаны в машину. А потом разошлись и кроме барабанов наделали там еще много чего. В результате все, что нам осталось сделать в студии, - прийти и сыграть по верх компьютера то, что мы играли живьем давным-давно, практически те же партии. Немного, правда, изменили аранжировки, но, в принципе, все осталось так, как мы играли в самом начале.
Собирали «Джоконду» мы с Ильей. Альбом растянулся на семьдесят с лишним минут, и я боролся с Ильей, урезая какие-то места – интро, шумы. В первом варианте альбома было четырнадцать песен. Дело доходило до ругани, потом находился компромисс – оставить, скажем, не полторы минуты интро, а двадцать секунд. Потом диск взял Валера и стал предлагать его различным фирмам – результатом прослушивания было то, что мне пришлось удалить из него еще две песни.